Музыка нашей юности

В 1970-е годы музыкальное движение в СССР переживало свой расцвет.

Сейчас уже трудно сказать и даже невозможно представить себе, сколько профессиональных и самодеятельных вокально-инструментальных ансамблей было по стране в те годы: при филармониях и в домах культуры, в школах, колхозах и даже в отделениях милиции. Доходило до того, что в каждом цехе крупного завода был свой ВИА. Об этом можно долго говорить, и написано об этом тоже немало, как, впрочем, и испробовано, ибо автор этих строк сам играл в самодеятельном ВИА в пору своей юности.

Как все началось

Первый вокально-инструментальный ансамбль в Усть-Выми появился еще в начале семидесятых. У истоков его стояли братья Размановы – Сергей и Игорь, а также Василий Сизев.

Все они были самоучками, некоторые знания получили от Александра Ясунуса, самостоятельно освоившего гитару и музыкальную грамоту с помощью Николая Федоровича Разманова. Но все-таки в большей степени знания приходили с улицы: кто-то что-то узнал, кому-то показал, и вот так проходило это познание музыкального мира.

В разные года состав ансамбля менялся. Я, конечно, не знаю и не помню всех, кто играл в нем, но рискну перечислить тех, кого помню.

Итак, кроме упомянутых уже мной братьев Размановых и Василия Сизева до того, как в ВИА пришли мы, играли Александр Ганов (бас-гитара), Анатолий Летов (ударник), Владимир Амосов (бас-гитара), Илья (не помню фамилии, работал в ДК худруком, его просто звали все Ильюха – клавишные, ионика), Ярошутин (хромой баянист), был некто Гриша, вообще уникум – играл одной рукой на трубе, а второй – на клавишных. На концертах, кроме того, один раз пели с ансамблем солистки – Люба Шуктомова и Ирина Гнесько (моя одноклассница), чуть позднее – Наташа Разманова.

Собрать же свой ансамбль мы решили по инициативе Саши Ганова, который работал тогда в доме культуры. Он подошел как-то раз к Сереге Батманову и предложил набрать свой состав ансамбля. Серега тут же оповестил нас, своих друзей, увлеченных музыкой и гитарой, и мы незамедлительно решили попробовать это дело. Поодиночке-то каждый из нас что-то наигрывал на гитаре, но вот тут надо было создать коллектив.

На первую репетицию пришли Леша Мацаков, Сергей Батманов и я. Это было осенью 1979 года. Собрались мы в совхозной бане, где работали Лешины родители, и где в этот день был выходной. Притащили с собой гитары, немного побрякали, но, честно говоря, больше были заняты обсуждением будущего репертуара и выбором названия ансамбля.

При выборе репертуара руководствовались тем, что мы реально сможем сыграть, так как многого тогда мы просто еще не умели. Тем не менее, в ходе обсуждений мы все-таки набрали какое-то количество песен, перечень которых Серега Батманов старательно записал в мою тетрадь, служившую мне песенником, поскольку другой бумаги под руками не было. Кстати, эта тетрадь до сих пор еще жива и каракули с той первой репетиции в ней тоже.

Труднее оказалось другое – выбрать название ансамбля. Часа два мы по очереди предлагали один за другим различные названия, но никак не могли прийти к единому мнению. Хотелось так, чтобы было броско, емко и красиво. Но не получалось ни так, ни сяк, да и вообще никак. То ли фантазия наша была бедна, то ли мы мало приложили усилий, но ничего не получалось. Одни обсуждения и смех. Например, я предложил дать ансамблю красивое звездное название – «Вега». Тут же кто-то вспомнил, что так же зовут собаку Размановых. «Нет, давай что-нибудь другое! Еще подумают, что мы ансамбль в честь собаки директора дома культуры назвали!» Всеобщий хохот – и снова придумывать, обсуждать. В общем, так мы прозаседали часа два, но так ничего с названием и не решили. Выступали потом без всякого названия.

Первый состав нашего ансамбля был таким: Вова Сялин (его где-то откопал и притащил к нам Саша Ганов) – соло-гитара, Серега Батманов – ритм-гитара, Леха Мацаков – бас-гитара и я – ударник и вокал. Во всяком случае, в таком составе мы играли на первом своем концерте и танцах.

Наш репертуар

Саша Ганов на первых порах учил нас правильно подключать аппаратуру, давал советы по исполнению песен и помог с выбором репертуара для концерта. Больше сорока лет прошло, а я помню наши первые песни на концерте – «Веточка» и «Ни минуты покоя». А на танцах мы играли еще и «Старый дряхлый лимузин», песню, ставшую в то время нашей визитной карточкой.

Кстати, эта песня стала одной из самых популярных в нашем исполнении. Но это было вначале, а потом были «Малиновка», «Али-баба», антоновская «Мечта», которую я брал на самых высоких нотах, и, конечно, безумно популярная тогда композиция группы «Eruption» – «One Way Ticket» («Билет в один конец»). Ее просили сыграть тогда за танцы по нескольку раз. Да, пусть мы играли тогда без клавишника, но эти все «Е-е-е-е», я выводил, как в оригинале. Как говорится, «публика стонала и плакала»!

Через некоторое время наш состав начал меняться. Сялин играл недолго, да и непостоянно. Постепенно пришли новые участники ансамбля. Вместо Сялина стал играть Олег Бурнашов из нашего класса, а на ударниках – Витя Макаров, брат нашего одноклассника Юры Макарова. Я же в-основном пел, то есть, как тогда говорили, был солистом. Позже, правда, постоянно пел на танцах, аккомпанируя себе на гитаре. Иногда это здорово выручало.

Аппаратура и инструменты

Дело в том, что, несмотря на то, что дом культуры был новый, аппаратура в нем была старенькая. И не вина была в этом директора, а беда, причем общая беда всех сельских домов культуры. Мало того, что тогда не было достаточного финансирования по статьям, направленным на улучшение материально-технической базы, но даже при наличии средств взять эту аппаратуру было просто негде. Я, когда пошел в армию в 1981 году, в поселке Княжпогост (сегодня город Емва), увидел на эстраде в кафе, куда нас водили один раз в день поесть горячего, аппаратуру «Marshall» и понял, что еще ничего не видел в этой жизни.

В распоряжении ансамбля был тогда ламповый усилитель УМ-50 с кинаповской колонкой, который был задействован на бас-гитару, усилитель ТУ-100 и полупроводниковые усилители Электрон-103, а позже еще Электрон-104 с довольно-таки слабыми акустическими системами, с которыми они шли в комплекте.

Мы эту аппаратуру, бывало, латали, как могли, сами. Я помню случай, когда на танцах у нас загорелся усилитель УМ-50. Причем он не перестал работать сразу, а раскалился снизу докрасна и перегорел на наших глазах ярким пламенем. Пришлось срочно его отключать, отсоединять и бежать с ним в инструменталку паять другое сопротивление, причем ни схемы, ни времени на подбор и раздумье практически не было. Но как-то повезло, сделали наобум и играли дальше. А пока ремонтировали аппаратуру, чтобы не останавливать танцы, я остался вдвоем с ударником, и мы играли с ним спокойные тихие танцы. Честно говоря, мы не раз таким образом выходили из экстренных ситуаций, не всегда из-за аппаратуры, просто попеременно отдыхали так иногда за вечер.

Самое убогое, что тогда было в аппаратуре, это даже не дубовые гитары и не слабые усилители. Самыми убогими были микрофоны. Стойки микрофонов были сделаны просто из круглого черного железа, с приваренными для устойчивости ножками. Сами же микрофоны прикручивались к этим железякам намертво изолентой или, если была необходимость в снятии, какими-то резинками, и были по сути своей бытовыми микрофонами для магнитофонной записи МД-200.

А вот если смотреть на инструменты, то все было не так плохо. Во-первых, был очень неплохой бас. Я имею в виду бас-гитару производства Ростовской фабрики музыкальных инструментов. Во-вторых, была неплохая полуакустическая ритм-гитара типа ленинградской «Марии». Вообще-то гитары этой серии не хвалят, но и ничего плохого в них нет. Все лучше, чем «Аэлиты» и «Уралы», которые лежали в шкафу нашей инструменталки без движения несколько лет. А в-третьих, была отличная соло-гитара «Тоника», по-моему, Свердловской фабрики инструментов. Кстати, довольно-таки тяжелая гитара: так натаскаешься за вечер (за танцы) – плечо устает.

Ионика наша «Юность-70», конечно, была старовата, но у нас все равно не было постоянного клавишника, так что все это можно было пережить, а вот ударник состоял тогда из одного малого барабана, тарелок хай-хэт, и большой тарелки, что, конечно, было очень мало для ансамбля – только для поддержания ритма, но никак не для исполнения своей партии. Для того, чтобы выбить себе ударную установку, что мы только не делали – ездили в район, писали письма и даже один раз ездили с Васей Сизевым (он тогда занимался комсомольской работой) в Сыктывкар в ЦК ВЛКСМ Коми АССР. Не знаю, что в конечном итоге помогло, но дому культуры все-таки дали малую ударную установку – с бас-барабаном, напольными и навесными том-томами (название барабанов), правда, все это было б/у, но это было не так важно.

Под началом руководителя

В начале 1980 года, окончив учебу в сельхозинституте, вернулся работать в Усть-Вымь Миша Ворсин и сразу же примкнул к нашей группе. Нам было по 16-17 лет, а Миша был старше нас на целых пять лет, поэтому он взял на себя роль организатора и художественного руководителя.

До его прихода репертуар наш пополнялся так – кто-то что-то услышал, где-то записал на магнитофон или нашел слова, а еще лучше и аккорды к песне, сели – поиграли. Понравилось – стали играть постоянно. Не получилось – да и ладно, еще найдем. Что-то можно было выудить из журнала, который выписывали в доме культуры. Он назывался «Молодежная эстрада». Там в каждом номере печатали слова и ноты песен – сначала о Ленине, Родине и партии, а в конце можно было найти что-то для себя или концертного номера. Как-то так мы и выходили из положения.

Несколько песен, правда, мы написали сами. Писали Серега Батманов и я. Играли мы их мало, поэтому широкой известности они так и не получили.

Еще одной стороной моего увлекательного творчества было чтение стихов разных поэтов и переложение их на какую-либо музыку. Так, одно из стихотворений, которое написал известный белорусский поэт Максим Танк, стало песней на мотив «Там, где клен шумит», и мы частенько играли эту песню на танцах. Вроде, музыка та же, а песня уже другая.

В общем, если принимать во внимание, что мы не знали музыкальной грамоты, а учились всему сами, тыкаясь мордочками, как слепые котята, то можно простить наивность наших песен. Но, честно говоря, когда я слышу теперешние песни, которые поют с большой эстрады, думаю, что наши были в чем-то даже лучше.

Но все основное, что было в нашем репертуаре – это песни советских композиторов. Когда к нам пришел Михаил, наш ансамбль постепенно стал отходить от хаоса и стал более организованным в плане построения и исполнения музыкальных композиций. Помню, притащил Миша как-то кучу пластинок, и мы несколько часов все вместе слушали, чтобы выбрать песни для исполнения на концерте, решали, что лучше сыграть. При этом надо было исходить из наших скромных возможностей.

У нас не было тогда клавишника, и это значительно обедняло звучание ансамбля. На танцах это было еще полбеды, а на концерте хотелось большего, поэтому Миша пригласил поиграть на клавишных молодую учительницу пения нашей школы Валентину Полеву. Я по-прежнему на концертах только пел, а на танцах играл на ритм-гитаре и пел. Несколько песен на концертах спела с нашим ансамблем Наташа Разманова. Пела она у нас песню «Калина», что-то еще, но самой запоминающейся в ее исполнении была песня «В последний раз», незадолго до этого прозвучавшая на диске «Музыкальный глобус», записанном в 1979 году ВИА «Веселые ребята». У Наташи получилось очень похожее исполнение этой песни и по стилю, и по голосу.

В апреле 1981 года я ушел служить в армию. Через два года, в апреле 1983-го вернулся в Усть-Вымь. По стечению обстоятельств в Усть-Выми был Серега Батманов. К 1 мая из Кирова приехали на праздники друзья-одноклассники, в том числе наш незаменимый басист Леша Мацаков. Мне кажется, это был последний раз, когда мы собрались своим первоначальным составом вместе. Кого-то из молодежи посадили за ударник и сыграли на танцах. Народу было много, нас еще помнили и просили песен! Играли популярную тогда «За тех, кто в море», что-то еще из старого, ну и «Лимузин» тоже, словно в последний раз окунаясь в свою прекрасную юность, в которую, увы, уже не было возврата…

СЕРГЕЙ КОСОЛАПОВ.