Коми деревня сегодня слегка обмелела

Если листать подшивки газеты «Вперёд» 1980-х годов, можно увидеть публикации за подписью журналиста и писателя Александра Сугорова. В эти годы он работал заместителем редактора. На днях Александр Борисович сам стал гостем нашей редакции. На этот раз разговор зашел о жизни в деревне 50-60-х годов прошлого века – это время как раз пришлось на детство и молодость нашего героя. Как же жили советские люди в деревне всего-то 60-70 лет назад?

Александр Борисович Сугоров

– Александр Борисович, в своей биографии вы говорите, что детство и юность провели в деревне, в школу пошли в 1956 году. Можете мысленно пробежаться по ступенькам прошлого?

– Сделаю это с удовольствием. Иногда открываю интернет и читаю там такие страсти-мордасти о деревенской жизни 1950-60-х годов, что хочется автора за неправду вызвать на дуэль. Жил я тогда в Чувашии. В 1956 году пошел в школу. У некоторых ребят на ногах были лапти, вместо портфелей – холщёвые сумки. Если сравнивать с сегодняшним днем, непрезентабельного вида была на нас и одежонка. Телогрейка, протертая солдатская гимнастерка, кирзовые сапоги – это повседневная одежда большинства деревенских мужиков тех лет. И никто в этом ничего плохого не видел.

Через три-четыре года многое поменялось, у школьников появилась обязательная форма, мальчишки были одеты в костюмы темно-синего цвета, девочки – в черные фартуки и коричневые платья.

Семьи, в домах которых был мужчина, жили намного лучше, нежели матери-одиночки с детьми. Будущее урожая на колхозных полях до 1958 года определяли трактористы МТС. Не все они работали добросовестно, зарплату им начисляли не по качеству вспаханных полей, а по площади вспаханных  гектаров. Когда всю технику предали колхозам, а это был 1959 год, механизаторы стали работать намного лучше, ведь колхозники зарплату получали от доходов хозяйства. Вместо МТС появились РТС (ремонтно-технические станции), впоследствии они стали предприятиями «Сельхозтехника».

Зарплату выдавали два раза в год, в денежном виде и натуроплатой, аванс в октябре, окончательный расчет – в марте. В селе появилось слово «пенсионер», пожилые люди стали получать пособие от девяти до двенадцати рублей. Это уже 1965 год. Кстати, нынче многие мужчины, отработав в северных условиях 20 лет, получают пенсию порядка 12-16 тысяч рублей. Если сравнивать цены на товары первой необходимости тех лет и нынешние – это небо и земля.  
Мужики, когда обсуждали постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о преобразованиях в сельском хозяйстве, рассуждали: что выгоднее – получать ежемесячно зарплату или два раза в году натуроплатой? По их подсчетам получалось, что натуроплата выгоднее.

Государство к селу повернулось в 1953 году. Сентябрьский Пленум ЦК КПСС повысил закупочные цены на зерно, продукты животноводства и так далее. Правда, в 1959 году урезали земельные участки в частном пользовании, ограничили содержания скота, были созданы и другие проблемы. Высокие чины ограничениями хотели сельчан заставить больше работать на общественном производстве, меньше думать о своем хозяйстве.

–  А как жила ваша семья?

– Все в жизни познается в сравнении. В родительской семье, как у большинства сельчан, было пятеро детей. Между мною и младшим братом разница в возрасте составляет почти 15 лет. В первом классе нас было 24 мальчишки и девчонки, примерно столько же было учащихся и в других класса нашей школы.

Отец летом работал на зерноуборочном комбайне, зимой – в ремонтных мастерских. Мама была работницей полеводства. Двор был, как и у многих сельчан, полон живности. Непременный атрибут сельчанина тех лет – корова. Если есть корова, то на зиму оставляли бычка, чтобы осенью будущего года сдать его на мясокомбинат. Это был весомый вклад в семейный бюджет. Где-то в январе-феврале корова телилась, приплод закладывал основу нашего будущего подворья. Были еще  пять-шесть овечек, которые приносили не только приплод, но и шерсть. Держали в хозяйстве две-три свиноматки, они приносили два приплода – весной и осенью, примерно по десять поросят… Нетрудно посчитать доход нашей семьи от продажи годовалого бычка и более 50-ти поросят, который не облагался большим налогом.

Кур во дворе было от десяти до двадцати штук. Каждая из них летом ежедневно приносила по яйцу. Магазины сельпо принимали яйца по 5 копеек за штуку. Кино в нашем клубе показывали один раз в неделю, детский билет стоил пять копеек. В день кино в магазине выстраивалась очередь из мальчишек и девчонок.

Работающим колхозникам полагался огород в тридцать соток, а не работающим в колхозе выделялся участок вдвое меньше. Собранного урожая картофеля хватало не только для семьи, но и для живности. Был еще палисадник, там, в открытом грунте, выращивали огурцы, помидоры, лук, капусту, редьку и многое другое.

В пору сенокоса все село от мала до велика шло на луга, участникам сенокоса, согласно постановлению правительства, за участие в этом важном народнохозяйственном мероприятии давали 10 процентов сена от общего объема заготовленного. Поэтому до проливных дождей луга были скошены, сено застоговано.

Вот вам ответ на вопрос: бедно мы жили в те годы в деревне или богато?

– Наверное, в летние дни отдыха не знали, все работали и работали. Зачем такое «счастье»?

– А кто считал, сколько мы работали? Забрезжил рассвет, петух прокукарекал в третий раз, и мама с подойником, часов в пять, уже у коровы. К шести часам сельская улица, после утренней дойки, густо наполнялась запахом парного молока. А значит, деревня проснулась, и начался трудовой день…

После окончания пятого класса отец купил мне билет, посадил на поезд, и я один поехал к дяде Васе в Севастополь. Мне было 12 лет. В городе славы русских моряков я бегал по редутам четвертого бастиона, где воевал Лев Толстой, делал операции в полевых условиях хирург Пирогов, командовал защитниками города адмирал Нахимов во время крымской войны 1864-1866 годов. Бывал я и на Сапун-горе, где построена диорама освобождения Севастополя от немецко-фашистских захватчиков в мае 1944 года. В шестом классе, когда начался учебный год, по просьбе учителя истории, я рассказывал о своей поездке в Крым сверстникам на уроке.

С шестого по седьмой класс я работал на разгрузке зерна. Машина подъезжала к комбайну, из бункера сыпалось золотое зерно пшеницы в кузов, на току это зерно мы, два пацана-шестиклассника, дружно выгружали лопатами. Там же зерно веяли, сушили, затаривали в мешки и увозили на хранение на склад. Трудовой день начинался где-то в восемь утра, а в восемь вечера мы возвращались домой. Работали без выходных.

С восьмого по десятый класс летом я трудился помощником комбайнера. Иногда у комбайна «СК-4» копнитель не закрывался, приходилось чуть ли не бежать за комбайном, чтобы проклятая защелка захлопнулась.

Новоявленные историки клянут хрущевскую кукурузу. Сеяли ее и у нас, но не на зерно, а на силос. С появлением сочных кормов резко повысились надои на колхозной ферме. Помню, был еще кукурузный хлеб, был он белый-белый, но быстро черствел.

Чем мы питались? Утром, перед тем, как идти в школу, как правило, мама пекла лепешки. Запив горячий хлебец молоком, бежали в школу. До четвертого класса на большой перемене нам давали стакан цельного молока, а краюшку хлеба мы таскали с собой.

После школы из печки доставали наваристые щи и хороший шмоток мяса. Ужин тоже не был разносольным. Зимой вся семья собиралась вокруг стола, мы лепили пельмени, много пельменей. Часто «чугунные пироги», так называли их в деревне, мама подавала к завтраку. В райцентре был мясной магазин, в котором свободно продавали потроха, свиные и говяжьи головы, ноги, ливер. В этом магазине летом всегда была очередь.

В сельповском магазине мы покупали треску, камбалу, иногда селедку и кильку, сахар; любители курить – махорку и папиросы. Для детишек в ходу были конфеты «подушечки». Разумеется, покупали спички, мыло и еще кое-что для хозяйственных нужд.

Осенью на трудодни отец привозил целую машину пшеничного и ржаного зерна. Колхоз немного выделял и гороха, и пшена, и гречи. Даже мед можно было выписать, у колхоза была своя пасека.
Когда учился во втором классе, отец купил велосипед, все дети тогда катались из-под рамки. Я учился в седьмом классе, когда во дворе появился мотоцикл «Восход», немного позже – «ИЖ-56».

Мама никуда не ездила. Отец, участник Великой Отечественной войны, кавалер ордена Ленина, почти ежегодно по путевке зимой ездил в различные санатории – в Сочи, Ессентуки.
На сцене клуба не только чередой шли концерты, но и спектакли. Приезжали к нам артисты из соседних сел, райцентра, мы были знакомы и с артистами местных театров. Писатели, произведения которых мы изучали, были зваными гостями школы.  
Вот вам частичный ответ на вопрос: хорошо ли мы жили в те годы?

– Деревня, она всегда была и есть разная…

– Не скрою. Все зависит от того, сколько ты работаешь и отдыхаешь. Родители мои много работали, умели и отдыхать. Каждые три-четыре года зимой к нам в гости съезжались родственники, бражничали два-три дня. В такие дни играла гармонь, гости пели и плясали, радовались жизни. Случались под пьяную лавочку и мордобои, но в таких случаях «драчливых петухов» быстро успокаивали.

Наш детский отдых был своеобразным, без пионерских лагерей, походов и песен у костра.  Вечерами, когда все домашние дела были сделаны, мы с удовольствием играли в волейбол и футбол. Мячи покупали в складчину. Весной, когда только растаял снег, любили играть в лапту, чижики, городки.

В школе на большой перемене мы кружились в вальсе, были танцы и в клубе. Телевизоры появились где-то в 1963-64-м годах, антенны на жердях были вытянуты чуть ли не до звезд.
Мы жили в своем мире, этот мир нас устраивал. Не было зависти, все мы находились почти в одинаковом материальном положении, одинаковой была одежда, шапки были из кроличьего меха, теплые валенки согревали ноги.

– Александр Борисович, вы работали в республиканских газетах «Молодежь Севера» и «Красное знамя», пришлось, наверное, помотаться по республике. Где народ лучше жил – в Чувашии или в Коми?

– Ответ может быть только один – в Коми. Иначе и быть не могло. Если пройти по любой коми деревне, то там, не выходя из дома, можно накосить сена на две-три буренки. А тайга? А реки?.. В Коми есть все.

В Чувашии, где все поля засеяны, не было в те годы даже лишнего клочка земли, где можно было бы пасти деревенское стадо. Вместо полноводных рек, не считая Волги и Суры, в Чувашии лишь ручьи и обилие оврагов. Нет и бескрайней тайги.

«Характер человека – его судьба» –  так называется моя книга, посвященная бывшему генеральному директору «Интауголь» Ивану Васильевичу Иевлеву. Он родом из Удорского района, в военные годы вместе с дедом по договору с сельпо заготавливал дичь для фронта, добывал лосей. На фронт отправляли тушу лося. А голова, ноги и потроха шли на стол односельчан. Куропаток из снега мальчишки тащили домой десятками. Коми деревня в войну не голодала. Она никогда не голодала. Посмотрите на старинные деревенские коми дома. В одном из таких домов в селе Палевицы сегодня располагается администрация сельского поселения. В 1970-х годах в кулацком доме в селе Зеленец размещался дом культуры.

В Чувашии на дрова собирали сучки и валежник, в Коми за это обсмеют. Привыкшая жить на широкую ногу, коми деревня сегодня слегка обмелела. Думаю, так будет не всегда. Наступит и её час.

Подготовила НАТАЛЬЯ ШЛЫКОВА.