История длиною в век

Всякая история имеет своё начало. Речь пойдёт об удивительной судьбе жительницы города Микунь Марии Ивановны Евстратовой, жизнь которой продолжается с 1920 года по сей день.

Семья Отрешко

Наше повествование берёт начало в 1910 году. Жила-была на Украине большая семья Отрешко – дружно, но бедно, потому что на всю семью государство выделяло по три надела, а детей в семье было семеро. И вот в том году братья Отрешко с семьями отправились с Украины в Оренбургскую область осваивать новые земли, получив направление и даже подъёмные на дорогу и обзаведение хозяйством благодаря так называемой «Столыпинской реформе», призванной расселить густонаселённые, а потому бедные сельскохозяйственные районы России. Поселились хутором с другими украинскими семьями. У Ивана уже были три сына и дочь. В 1915 году родился Иван, а в 1920 году и дочь Маша, героиня нашего повествования.

Революцию Иван Отрешко принял хорошо, в Гражданскую войну сочувствовал красным и даже прятал в подполье раненого красного командира. Вступил в колхоз, стал председателем сельсовета. Часто, разъезжая по хуторам переселенцев – украинским, татарским, белорусским, немецким, он брал с собой дочь Машеньку, свою любимицу. Она с удовольствием сидела на козлах с отцом и правила лошадьми, а в разговорах отца с населением училась умению ладить с людьми. К девяти годам она окончила два класса школы.

Но, несмотря на успехи развития колхоза, репрессий избежать не удалось. И в 1930 году всех зажиточных крестьян Оренбуржья посадили в те же «столыпинские» вагоны и отправили на Север в наши края, на лесозаготовки.

В Котласе всю массу разорённых крестьян высадили на вокзале. Мужчин, в том числе отца семейства Отрешко и его пятнадцатилетнего сына Ивана тотчас же отделили и отправили на лесозаготовки, а женщин и детей разместили в дырявых бараках, обрекая на голод, болезни и медленное вымирание. Еда кончилась. Заработков не было. Письма, отправленные к родственникам в Оренбуржье с просьбой выслать хоть что-нибудь из еды, шли долго. Как перезимовали – подумать страшно. С открытием навигации всех этих женщин и детей посадили на пароход и отправили вверх по Вычегде. Мама, обременённая двумя малышками, перед отплытием отправила десятилетнюю Машеньку раздобыть еды. Но пароход не стал дожидаться возвращения всех детей и отчалил… Бедной девочке, как и десяткам других не успевших на борт детей, ничего не осталось, как пополнить ряды беспризорников и скитаться по улицам в поисках еды и ночлега. Отчаявшаяся мать отправила письмо старшим сыновьям, не попавшим «под раздачу» в Оренбуржской степи, письмо с просьбой отыскать девочку в Котласе, и один из братьев, Антон, оставив семью, немедля отправился в Котлас. Там он пришёл в комендатуру, рассказал о пропаже сестрёнки и попросил помощи найти её и отпустить вместе с ним домой. Сестрёнку он нашёл благодаря «сарафанному радио», однако упорство Антона в желании вывезти девочку домой привело к тому, что его самого отправили за решётку до выяснения личности. Документы, запрашиваемые органами НКВД, пришли «чистые», и Антона отпустили на волю. Для того, чтобы заработать на билеты, он устроился на работу и познакомился с переселенцами-греками из Батуми. Те с участием отнеслись к судьбам брата и сестры и помогли бежать из Котласа обратно в Оренбуржье. Там, оставив Машу на попечение родни, Антон уехал в Батуми, где устроился грузчиком в порту и поселился в общежитии. Тем временем в Оренбургской области пронеслась новая волна разорений, и бедные крестьяне, опасаясь за свою жизнь, вернулись на Украину, где их в общем-то никто не ждал… там был неурожайный год. Шла продразвёрстка. Тех, кто скрывал зерно или другие продукты, ждала тюрьма, а то и расстрел. Весной у семьи, с которой приехала Мария, отобрали даже то, что они с детьми с таким трудом насобирали в мешочки под осенними проливными дождями – стручки гороха, колоски, оставшийся на поверхности земли самый мелкий картофель. Двое старших мужчин, вернувшихся из России, умерли. Жена Антона уехала из Запорожья в Херсонскую область к своим родителям. Худющие детишки едва ходили. Вот такую картину застал Антон, когда приехал в отпуск забирать сестрёнку. Побыв с родственниками, оставив им денег и продуктов, он увёз Машу с собой в Грузию.

Вторая Родина

Так в 1931 году девочка обрела вторую родину – Грузию. Здесь, на широком подоконнике в комнате рабочего общежития у брата и его друзей-рабочих началась Машина вторая жизнь. Как-то раз, гуляя во дворе общежития, она разговорилась с соседкой. Женщине понравилась разумная, самостоятельная девочка, и она пристроила Машу няней в зажиточную грузинскую семью, где гостила дочь хозяев, молодая женщина с двумя маленькими мальчиками. Глава семьи был грузином, а хозяйка – русская. Они подивились Машиной судьбе и, поговорив с братом, приняли её к себе за соответствующую плату и даже выделили ей отдельную комнату! Маша показала себя не только хорошей нянькой, но и проворной помощницей по хозяйству и на кухне. Ей можно было поручить сходить на рынок (она умела считать!), отнести друзьям семьи поздравительные письма, встретить и проводить гостей и родственников. Общительная, вежливая, не робкая, она везде встречала тёплый приём. Осенью было решено, что девочку молодая семья берёт с собой в Тбилиси как незаменимую помощницу. Здесь у молодой женщины было несколько братьев, и вся родня проживала в одном большом, богатом доме. Домом владел её отец, человек богатый и уважаемый в городе. Кроме малышей, здесь было ещё несколько мальчиков постарше. В школу дети не ходили, но обучались на дому – к ним приходили гувернёры, и однажды учительница немецкого языка предложила хозяевам бесплатно обучить девочку русскому и грузинскому языкам и литературе. Время шло, девочка взрослела. У хозяина были связи со всеми совхозами и колхозами в округе, и с помощью своих друзей он выправил Марии свидетельство о рождении в одном из окрестных сёл. Так местом рождения – второго рождения! – Марии Отрешко стала Грузия. По прошествии четырёх лет обучения Марию отвели в школу, где она успешно сдала экзамены экстерном и получила свидетельство об успешном прохождении курса четырёх классов. Однажды Маша, проснувшись поутру, вышла из своей горенки на втором этаже и увидела, что всё в доме перевёрнуто, словно происходила драка или обыск. Так оно и оказалось… Ночью пришли из НКВД и арестовали главу семьи. Тщательный обыск ничего однако не дал, но мужчина оказался в тюрьме. Маша сама вызвалась носить передачи в тюрьму. И в течение всего времени, пока шло следствие, она ни разу не пренебрегла этой своей обязанностью. Наконец, следствие завершилось, «грузинского отца» Маши отпустили домой, и он на семейном совете выразил Маше огромную благодарность, назвал родной и сказал, что его дом и дом всех его родных отныне и навсегда открыт для неё в любое время. Девушку так полюбили, что уже и не думали её отпускать куда-либо. Подыскивали жениха… Но тут нагрянула новая беда: у Марии стало резко портиться зрение. Дошло до того, что девушку решили определить в школу для слабовидящих и слепых, чтобы обучать её азбуке Брайля. К счастью, нашёлся доктор, который помог остановить болезнь, а потом дело постепенно пошло на поправку. Как раз в это время, в начале 1938 года пришло письмо от Антона, что папа, мама и сёстры живы и хотели бы воссоединиться с дочерью. Грузинской семье очень не хотелось расставаться с Марией. Но стремление девушки к родной семье было неудержимым. Тогда, снарядив свою бывшую нянюшку продовольствием и подарками, подросшие воспитанники и их родители посадили её в поезд и отправили на Украину. Там Машу тоже встретили очень хорошо. Она не стала сидеть на шее у родственников, а решила заработать денег на поездку и с большим энтузиазмом бралась за всё, что предлагала ей судьба. Очень много сил отдала работе в совхозе. И наконец решила поступить на работу в типографию печатником бланочной продукции. У Маши к тому времени уже был грузинский паспорт. Однако поступлению предшествовал очень неприятный период дознания, кто она и откуда у неё здесь родня. Тогда руководитель типографии решил поговорить с нею с глазу на глаз. Она и рассказала всю свою историю. Вместе они выработали «легенду», пользуясь которой, Маша сумела не только стать работницей типографии, но и вступить в профсоюз работников печати! Вскоре она вступила и в комсомол. Жизнь шла энергичная и весёлая, Маруся была на хорошем счету, часто выступала заводилой разных мероприятий. Тем временем шла интенсивная переписка с родственниками в Коми АССР. Решено было, что Маша приедет к ним. Городов она не боялась: прожила в Тбилиси не один год. Села в поезд, добралась через Москву до Котласа. Там погрузилась на пароход и отправилась навстречу своей новой судьбе.

НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА,
АННА БАГАЕВА.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.