Будущее – за крупными диагностическими лабораториями

О настоящем и будущем лабораторной диагностики мы побеседовали с главным внештатным специалистом по клинической лабораторной диагностике Министерства здравоохранения Республики Коми Анастасией Седовой.

– Анастасия Андреевна, о лабораторной диагностике говорят, как о бурно развивающейся отрасли. Каково ваше мнение? Это действительно так? И чего можно ждать в ближайшем будущем?
– Лабораторная диагностика действительно развивается огромными скачками. Раньше модернизации тест-систем проходили примерно раз в 5 лет, сейчас новые системы выходят с разницей в считанные месяцы, а порой даже и недели. Уже появились тест-системы под омикрон…

– Это неудивительно: задача, которую нужно было решить немедленно…
– Но сама возможность решить ее в короткие сроки, согласитесь, говорит об уровне развития. Так или иначе, но за один год мы прошли путь, на который в обычное время потратили бы лет двадцать.

– Можно сказать, что ковид в какой-то степени помог?
– Это сопутствующее обстоятельство, но так всегда бывает в науке. Было закуплено много оборудования, которое ставилось под 1-ю, 2-ю волну, чтобы дать востребованный объем обследований. Однако уже сейчас в ходе работ, связанных с коронавирусом, были сделаны открытия, например, усовершенствована детекция гормонов, генетических заболеваний. А когда волны пойдут на спад, это оборудование можно будет использовать для доноров, для диагностики тромбофилии и прочих рутинных заболеваний, для массового скрининга на наследственные заболевания, например, рака шейки матки. Еще очень важно, что процессы регистрации и внедрения идут параллельно и быстрыми темпами. Такое не представлялось возможным пять лет назад.

– О каких еще достижениях в сфере клинической диагностики следует сказать?
– Например, очень много нового достигнуто по биоценозам. Пациент сдает один анализ, и у него все показатели выстраиваются в панель с общим обсчетом. Когда прямо с графиками, с общим заключением, всё сразу видно. Классический пример – биоценозы женской и мужской мочеполовой сферы. Буквально один анализ, и комплексный аппарат рассчитывает и компенсацию лактофлоры, и какие конкретно микроорганизмы вызывают проблему, с различными процентными соотношениями. И сразу формируется вывод, на основе которого любой, даже недавно практикующий специалист, может назначить лечение. Выполнение таких анализов занимает 2-3 часа, причем все делает автоматически анализатор. Точно так же построены системы оценки различных нарушений, связанных с поломкой генов, нарушением обмена веществ, любыми наследственными заболеваниями. Мы получаем быстрый, точный расчет количественных параметров, и он сразу уходит в работу лечащему врачу.

– Как вы оцениваете тенденцию создавать крупные клинико-диагностические лаборатории? Насколько это необходимо?
– Мне просто ответить на этот вопрос. Я сторонник гибридной модели. Максимальная эффективность тогда, когда на местах стоят небольшие экспресс-лаборатории, которые обеспечивают врача базовыми анализами для оказания первой медицинской помощи, а все остальное, с учетом чётко выстроенной логистики, должно отправляться в большие централизованные лабораторные комплексы.

– Почему именно так?
– Здесь три основных момента. Во-первых, это мощная IT—поддержка, которую маленькие лаборатории не могут себе позволить. Это искусственный интеллект, который работает в связке анализатора, различных выстроенных решений оценки истории пациента, ежесекундного самотестирования системы. И все это сводится в единую систему поддержки результатов и оценки их правильности. Второй момент – стандартизация всех процессов. У каждого есть свое место на конвейере. Врач уже не будет выбирать, этот анализ я сделаю таким образом или другим. У него есть четкая инструкция и точно определенное время. Это стандартизация и качество, четко запрограммированное качество результатов. И третье: расширенный контроль качества. Большие комплексы могут себе позволить своего рода мозаику из внутреннего контроля, федерального контроля и контроля со стороны ведущих производителей.  Можно настраивать систему, закрывать все слабые места и по сути откалибровать ее на тот уровень, который принят за стандарт во всём мире. У нас будет один уровень, что в Швеции, что в Германии, что в России.

– У нас это реально?
– Это то, что уже сейчас делают наши коллеги в крупных лабораториях. IT, стандартизация и контроль качества – вот три кита. В маленьких лабораториях, к сожалению, даже финансово это невозможно внедрить.

– Не могли бы вы привести какой-то пример, чтобы все стало ясно и нам, неспециалистам?
– Вот, допустим, большая и маленькая лаборатория закупают один и тот же реагент именитого производителя. Но в маленькой лаборатории стоит маленький анализатор, а в крупной – большой и более точный, и в него внедрена отдельная система дозирования, отдельный блок, который по размерам занимает полмаленького дозатора. И маленький анализатор никогда не сравнится с автоматическим блоком дозирования большого аппарата. То, что для малой лаборатории недостижимо, для крупной – норма жизни.

– Значит, крупные лаборатории – это будущее?
– Бесспорно, будущее за крупными диагностическими лабораториями. Это в интересах пациентов, в первую очередь. Для человека, которому надо поставить точный диагноз и как можно быстрее лечиться – это сегодня самый правильный путь.

АНАСТАСИЯ ОДИНЦОВА.