Медаль за бой, медаль за труд

Эта история про моего прадеда, Мальцева Федора Михайловича, и запомнил я ее по воспоминаниям матери, Нины Пантелеймоновны и ее односельчанина, жителя деревни Туискерес Василия Мануиловича Козлова.

В советские времена почти в каждом подворье держали живность, несмотря на все трудности заготовки кормов. В подробности вдаваться не буду, но люди моего поколения помнят, какого это – махать горбушей в неудобьях, когда глаза разъедает солёный пот, когда при перетаскивании копен до стога на твой нос или руку сядет лошадиный овод (вoв лoдз, не зря в Сыктывкаре стоит памятник той букве, которой нет на клавиатуре), и не дай Бог, отдуваясь, ты опрокинешь копну с жердей…

Потом в школе появился трактор «Т-40», подаренный совхозу «Коквицкий» для подготовки трактористов, а я в летнее время в страду подкашивал сенокосные участки у частников. И пригласил меня Василий Мануилович подкосить свой участок под д.Пяторд. Ну а после дела, по традиции, сели у него дома попить чайку. И завязался у нас разговор, тогда и поведал он такую историю, немного даже смешную.

Сам он 1929 года рождения, в ту военную пору ему было около 11-12 лет, и цепкая детская память запечатлела вот такой случай:

«А знаешь, Вася, ведь у тебя был прадед, Федором звали. Нам, пацанам, с ранних лет пришлось работать в колхозе, а его приставили над нами, вроде как звеньевого-наставника.

Во вторую военную зиму мы вывозили сено с другого берега Вычегды, это около Оквада. Все мужики были на фронте, и наша ребячья ватага, загрузив на сани сено, обозом направлялась к ферме. На передних санях, загруженных душистым сеном, важно восседал твой прадед. Сухощавый, небольшого роста, носил он старенькую фуфайку, а на фуфайке у него была прикреплена медаль (с империалистической войны, по рассказам матери; у него было ранение в ногу, и он прихрамывал), которой он очень гордился, ну впрямь, как дед Щукарь из «Тихого Дона».

И вот после очередного вывоза, как вывалили сено с воза (дружно берутся за нижний край укладки и опрокидывают воз, чтобы не выгружать вилами), он вдруг с ужасом обнаружил, что медали-то нет. Осмотревшись и пошарив в карманах, он принялся руками перекладывать сено в надежде найти утерянное. Под тихий хохоток и наши ухмылки он все-таки перетряс почти весь воз. И ведь нашел! Нашел, и важно прицепил на старое место.

Только вот я сейчас думаю, может, он сделал это специально, не терял медаль, а припрятал в карман, чтобы как-то развеселить нас, полуголодных пацанов военных лет...»

По воспоминаниям матери, Нины Пантелеймоновны, прадед (отец ее мужа), был подвижным, с юмором и очень добрым. В страду, на сенокосе, когда молодые девушки и женщины, выкладываясь из последних сил, махали горбушами, чтобы закончить загон, он ходил с ведерком воды и с «лопаткой» (точильный брусок, закрепленный на прутке черемухи или можжевельника), и взяв косу, ловкими и отточенными движениями руки поправлял лезвие, после чего коса косила, как вновь отточенная, облегчая непосильный труд косилыщиц.

А умер он весной. Работали наши сельчане в Зимино, это где-то за Студенцом. Там был лесопункт, жили в бараках и пилили шпалы. Пилили ручными продольными пилами, а прадед был пилоправом, работа ответственная, от заточки и разводки зубьев зависит качество и легкость пропила. Как-то возвращаясь после смены по узкоколейке, он поскользнулся и стукнулся головой в области виска об рельс. Травма оказалась смертельной. Похоронили его на Семуковском кладбище, и мы каждый раз навещаем его могилку. Светлая ему память.

Конечно, никаких его фотографий не сохранилось, а мать и Василий Мануилович давно умерли.

ВАСИЛИЙ КОСТРОМИН,
село Кожмудор.